Выступление Мирабеллы Карьяновой (имя виновницы торжества) — это всегда увлекательное и дерзновенное путешествие как в самые динамичные, так в совершенно медитативные грани её творческого воображения. Посещение программы на новой московской площадке Pluton предвосхищало такой трип и на этот раз.
Плутон оказался обьёмным, кажется, ещё недавно производственным, пространством, с примечательной тотемной метро-стелой да полупрозрачными оконными витражами за сценой, разыгрывающих игрой света изнутри и снаружи дивное буйство грозового шторма. Это пространство было заполнено людьми задолго до ёмкого и энергичного техно-разогрева (Ivan Shkunov), когда промокшая вереница очереди на улице ещё не думала заканчиваться. Лишь в девять с небольшим юркая Мира проскочила на сцену, распахнула корпус своего модульного синтезатора и стартовала с лирического произведения Earth.
Её творения едва ли перепутаешь с чьими-либо ещё. Выпустив в 2013-ом свой первый и единственный лонгплей Confession, полный высокой творческой нежности, она продолжает экспериментировать со звуком и находить себя в нём. Будь то минорный клавишный проигрыш-вступление, неспешный гипнотический ритм с повторяющимся “Ну что же тут скажешь?”, так и другие новые работы — обладают всё тем же особенным idm-шармом, который нельзя назвать заигрывающим или абстрактным — её звучание пленяет ощущением серьёзного и трагического подвоха, божественной тайны. Пленяет, заставляя при этом двигаться; как минимум, двигать головой. Впрочем, большинство треков с “Исповеди” (рус. перевод “Сonfession”) и, тем более, последующие зарисовки с получасового Imaginary Friend (2015) являют чуткому слушателю ту же невыносимую лёгкость бытия, невероятно смело и самобытно звучащую.
В прошедшем же выступлении Мира мешала в сет-листе, как классические треки (Adam, Eva, Ken Tavr), так баловала и старых гурманов (Heute), естественно, прозвучало немало новых, неназванных произведений, по-большей части эмбиент толка. К счастью, не забыла исполнительница ошпарить публику и своим джангл-боевиком, так же ещё безымянным, но уже узнаваемым. Публика же была эклектична соответствующе сету: несколько поколений людей разной степени раскрепощённости, зрительной и танцевальной вовлечённости. Стоило бы указать и на сонмы смартфонных мух, но где их сейчас мало?
Достаточно сказать, что поклонники с ликующим трепетом принимали каждый отыгранный трек, подарили артистке букеты цветов, плюшевого медведя и, в итоге, трижды взывали на бис громкой овацией. Причём здесь русская электроника, спросите вы, когда это балет одной примы? Будете правы. На третий бис играть было нечего и Мира, задав вопрос: “А чего играть-то?”, сама решила закрыть выступление всё той же Earth, который весь подвижный авангард у сцены единодушно принял танцем ещё один раз. Ведь есть и в этой, в целом, светлой композиции обманчивая иллюзия — в самом конце, словно солнечными бликами, скрывающая тёмную полосу горизонта. Как у Ishome получается создавать такую глубину чувств в своих композициях — это тайна её внутреннего мира и, конечно, уже признанного, таланта,.
За бортом Плутона было плюс семь градусов, под шум дождя в город вкрадывалась ночь.
