Стоит сразу сказать о том, что мероприятие носило форму полилога, в котором все участники практически не спорили друг с другом. Даже если и были какие-то несогласия, то возникли они ближе к концу разговора, когда зрители, наблюдавшие за происходящим, решили немного подытожить разрозненные мнения видных деятелей. За всеми ответами гостей совершенно потерялась основная тема встречи – наука, как залог изменения мировоззрения и образа жизни и образ жизни, напрямую зависящий от научных и технических достижений. А ведь начиналось то всё верно, говорили и о мобильной связи, которая ворвалась в нашу жизнь столь стремительно, что уже сложно представить существование без удобного карманного телефона, и об интернете, возможности которого поразили бы любого учёного старины. Да какой там старины, даже люди, ушедшие из жизни лет двадцать назад, не поверили бы в массовость такого технически сложного явления!
Первым создать теорию последней научно-технической революции попытался основатель компании «ВымпелКом» и фонда «Династия» Дмитрий Зимин. Если учесть не только его монолог, но и некоторые добавленные другими гостями мнения, можно проследить интересную тенденцию: оказывается, во время противостояния двух стран-гигантов наука развивалась семимильными шагами, но на жизни людей никак не отражалась, потому что была под секретом. Как известно, государственный заказ и заказ рынка – две совершенно разные вещи. И хотя великие учёные говорили, что всё новое сначала разрабатывалось для оборонки, Зимин подчеркнул, что именно выход технологий на западный рынок и отсутствие такого рынка в СССР определили техническое и научное отставание нашей страны на этом отрезке времени и, как результат, сегодня. Основная проблема практических наук – заинтересованность инвесторов в результате, а не в самих исследованиях. По этой причине тормозится развитие тех отраслей наук, которые не в силах обеспечить инвесторов скорой прибылью, и что ещё страшнее, многие теории не могут быть опробованы на практике из-за недостатка денежных средств, необходимых на эксперимент. Получается, что на нашу жизнь могут влиять лишь те технические новинки, которые попадают на рынок?
Михаил Гельфанд своим небольшим монологом расставил все точки над i. Согласно его мнению, необходимо видеть чёткую границу между научным и техническим прогрессом. Научный прогресс чаще всего не даёт ни скорой прибыли, ни моментального толчка технологических исследований, так как в первую очередь разрабатывает теоретическую базу. То, что люди привыкли называть наукой, на самом деле является скорее созданием новых гаджетов по модернизированной, но не в корне новой технологии. Как говорится, мобильные телефоны всё меньше, телевизоры – более плоские, компьютеры более мощные. При этом учёный отметил, что ждать научно-технической революции сегодня не имеет смысла, и все, кто надеялся на скорый скачок, скорее всего сильно разочаруются. Не смотря на то, что со всех телеэкранов (в перерывах между развлекательными программами, ток-шоу и прочим) говорят о клонировании и выращивании органов, Михаил Гельфанд посоветовал собравшимся не обольщаться: все проблемы и споры, связанные с данными технологиями преждевременны и надуманы. Из его слов следовал один простой вывод, который не может не заинтересовать: развитие науки – непредсказуемо, попытки анализа среднесрочных перспектив является неким аналогом футурологии, а вот ближайшие перспективы развития технологии вполне поддаются анализу, и, как результат, предугадыванию.
Владимир Буданов, по всей видимости, на пресс-конференции присутствовал в качестве гостя пессимиста. Основная идея его монолога заключалась в том, что перед тем, как пытаться серьёзно продвинуться в научных областях знания, необходима когнитивная революция. Забегая вперёд, скажу, что на мой вопрос о ближайшем будущем, Владимир Буданов лишь подтвердил данный тезис, тем самым показав стойкость своей позиции. Что бы бороться с отвращением общества от науки, которое, как лично мне кажется, и происходит из-за влияния того самого рынка, необходима идея массового образования, которая сегодняшней правящей верхушке не нужна. Правящая верхушка, в устах Буданова, называлась «элитой». Идея, кстати, не нова, если задаться целью, можно легко найти ряд трудов, пытающихся докопаться до сути тех процессов, которые запускают сильные мира сего. Резонно ли утверждение учёного о том, что «элите» выгодно иметь малообразованный электорат, а если быть точным, то узкоспециализированных специалистов, каждый для себя решит сам.
Итак, мы выделили ряд проблем, с которыми столкнулась современная наука на пути к очередной революции:
а) зависимость от экономических факторов, что на практике означает зависимость от востребованности результатов изысканий на мировом рынке,
б) государственная поддержка чаще всего относится только к засекреченным проектам, которые станут достоянием народа через много лет,
в) с введением моды на образование с узким профилем, сокращается количество всесторонне развитых людей, способных реально ускорять колесо прогресса.
Беседа краем затронула такую интересную тему, как саморегуляция научной среды. В связи с тем, что вопросы клонирования и им подобные вызывают ряд морально-этических вопросов, краткий экскурс в мир научной морали оказался весьма полезен. В ходе беседы на свет выплыли интересные идеи и формулировки, которые за счёт железных оснований, никаких сомнений не вызвали. Как оказалось, по мнению ученых, существует процесс морализации науки. Учёные сами не будут делать то, что может причинить серьёзный вред человечеству, нравственным институтам, менталитету, наконец. С другой стороны, именно изобретение атомной бомбы не допустило третьей мировой войны, хотя и накалило международные отношения до предела. И тот и другой факт подтверждён историей. Не смотря на то, что данная панельная дискуссия была первым мероприятием Фонда развития Политехнического музея, смысл в её проведении, безусловно, был. Интересно то, что мало кого интересовала собственно наука и то, какие сюрпризы она приберегла на ближайшее будущее. То ли потому, что Михаил Гельфанд в самом начале беседы отказал ей в праве быть хоть немного предсказуемой, то ли научные достижения интересуют людей только в прикладном материальном виде, но говорили больше о моральных вопросах прогресса, авторских правах, финансировании новых проектов, о том, как учить детей, наконец. И только одинокая идея когнитивной революции привлекала своей конкретностью и положительностью.
Встречи в Политехническом музее:
Иммиграция в Россию: риски и выгоды
