Ранняя Агата Кристи, кавер группы Сплин на Вертинского, вампирские темы Пикника, космогонические песни Мумий Тролля образца девяностых годов всё чаще всплывают в трек-листе. Чем больше сверху давят любые отклонения от нормы, тем более карикатурной кажется сама норма, и тем сильнее не хватает чего-то иного, возможно, постыдного, но приятного.
Танго «Чёрная
каракатица»
Нам вернуло мечту и
жизнь.
За веселье никто не
расплатится,
Но не мучайся, плюнь –
разотри.
Танго «Черная каракатица»
Выжжет все, что у нас внутри.
Пикник
У нас достаточно идеалистов, хватает прожжённых циников, но и те, и другие одинаково скучны в мире, лишённом атмосферы. Если вы москвич, то наверняка встречали рекламу «Бархатного подполья» - неожиданный успех этого мероприятия как бы намекает на то, что пошлая будуарная романтика могла бы спасти нас от тотального одеревенения. Впрочем, не хотелось бы строить иллюзий – вполне возможно, что на определённом уровне популярности организаторам придётся сталкиваться с неожиданными плановыми проверками клубов на соответствие требованиям пожарной безопасности, потому что будуар сейчас противоречит основной линии партии.
Самым болезненным, но и самым прекрасным уколом пошлости был, конечно, Серебряный век. Блок, Ахматова, Цветаева, да даже Есенин с Маяковским – если вчитаться, разобрать на части стихотворения, диву даёшься, сколько же там откровенной пошлятины, но до чего же она величественна и притягательна! В голове возникают картины одна другой страшнее. Вот литературный салон, бледные томные девушки, молодые, но всё познавшие и всё испытавшие, переписывающие стихи в тетрадочки, влюбляющиеся роковой любовью в белокурых поэтов и пьяниц. Вот горячечные, чахоточные юноши, горящие безыдейным пламенем. Над всем эти парят хозяева салонов, молодые высокомерные певцы в гриме, вызывающие поэты деревни и плюющие в общественный вкус городские нигилисты.
Вы узнали этих людей? В их творчестве смерть и кровь всегда соседствуют (кровь-любовь – самая бездарная рифма в истории, но она почти идеально описывает декадентский дискурс), как соседствуют эзотерика, эротомания вплоть до девиации, аполитичность, фатализм, алкоголь, а иногда и наркотики, но и творческий азарт, и талант, непредставимый сегодня.
Мы ранены осколком разорвавшейся пошлости, и шрам от этого ранения зудит в грозу. Разврат и мракобесие, но следующие в ряду – мракобесие и джаз, а за ними – порок и гениальность. А там уже и вечность раскрывает объятья самым застенчивым, исполненным странными влечениями сынам и дочерям. Нас всех опять загоняют в ситуацию, в которой всё, что отличается от mainline, признаётся постыдным, наказываемым по крайней мере остракизмом (а там недалеко и до штрафов).
…слово гадкое «оргазм»
Безнаказанно пою.
Ты ж не просто песни
лепишь,
В нашу нравственность
ты метишь.
За «оргазм» ты
ответишь,
Гадом буду, зуб даю.
Тимур Шаов
Моралофаги разной степени адекватности захватывают медийное пространство, а там уже недалеко и до «в Советском Союзе секса нет!» и прочих знаменитых лозунгов счастливых нечеловеческих времён. Можно ли говорить о сексе и оргазме вне контекста семьи и рождения потомства? Казалось бы, этот вопрос давно уже не актуален, ан нет – табуировали порно, убрали и безобидную эротику, пытались убрать даже рекламу презервативов, на полном серьёзе обсуждают запрет абортов, бичуют распущенность, штампуют образы высокоморальных людей, как образА.
И ведь была, была сексуальная революция, была «кто тебе в постели нужен», первые видеосалоны с «Греческой смоковницей» и «Эммануэль», а сейчас даже Бунин и Набоков под ударом, не говоря уже про пенис Давида, о котором вдруг все заговорили в духе конспирологии.
Господа, стесняюсь спросить: а как без пениса-то? Или как в том анекдоте: удивительное дело, орган есть, а слова такого нет?
- Единственное, что отделяет нас от животных, - сказала мамуля. – У нас есть порнография.
Чак Паланик
Кажется, Уорхол когда-то сказал, что никак не может понять, что в порнографии законно, а что - нет. И в итоге плюнул на законы. Мы же с вами обречены их соблюдать, потому что никакой гениальности, дающей нам право на попрание заскорузлых канонов, не наблюдается.
Но вот, что важно: декаданс как таковой почти не существует, потому что это хоть и пошлость, но пошлость интеллектуальная, пусть и гедонизм, но гедонизм талантливый. В отсутствие интеллекта и таланта, в отсутствие литературы и музыки, что называется, на века, попрание канонов превращается в обыкновенную маргинальщину.
Впрочем, маргинальное – тоже своего рода эстетика, которая требует уже отдельного внимания и изучения. И желательно, через отверстие в дверном замке – так получается аутентично.
