Публика от мала до велика - студенты, белые воротнички, стареющие рокеры. Каждый из них пришел увидеть своего Мамонова. Для кого-то он бунтарь из андеграунда 80-х, для кого-то спившаяся интеллигенция 90-х, для кого-то святой начала двухтысячных.
Спустя десять минут от заявленного начала по толпе пробегают аплодисменты и легкий свист. Еще через десять минут публика пытается вызвать артиста на сцену, как Деда Мороза. Еще через десять объявляют, что Петр Николаевич застрял в пробке на Садовом. Даже крылья святого не способны преодолеть перегруз московских дорог. Запоздав, в общей сложности, на сорок пять минут, под бурные овации на сцене появляется гвоздь программы.
Свет в зале гаснет. На белый экран за спиной артиста проецируется видеоряд. Мамонов стоит, как статуя, и исполняет первую песню, не шелохнувшись. Аккомпанируют ему двое Мамоновых с экрана. Один в костюме с гитарой, второй в пальто выводит незамысловатые басовые партии.
Первые семь песен, хотя трудно назвать это зрелище просто песнями. Первые семь номеров проходят именно в такой обстановке. На экране каждый раз обновляется видеоряд, а Петр Николаевич лицедействует: дрожит марионеткой, кувыркается, замирает. В коротких паузах подручные выносят на сцену требующийся инвентарь: крутящийся стул, полутораметровая лестница, парик из цветных лент, вентилятор и даже копье. Но интереснее наблюдать за гримасами, которые примеряет на себя Мамонов. По задумке прожектор лишь изредка выхватывает из полумрака лицо Петра Николаевича, но вспышки телефонов, поднятые над головой каждого второго, делают это чаще. Зрители хотят унести с собой частичку Мамоновского безумия, а он дразнит, разглядывая их в огромную лупу.
Вторая часть концерта отмечена переодеванием артиста в яркий (как было отмечено позднее – самодельный!) костюм. Он исполняет еще десяток песен под акустическую гитару, читает стихи и прозу. Публика пытается петь заслуженные хиты «Звуков Му» под аккорды, льющиеся со сцены, но Петр Николаевич замечает, что дал слово не исполнять старые песни.
В перерывах толпа рукоплещет, шутит, свистит, но обращается к артисту всегда вежливо – по имени отчеству. Кто-то постоянно кричит «Спасибо». Мамонов в свою очередь ласково отвечает: «дорогие мои», «любимые москвичи». Энергия, пущенная им в зал, возвращается стократно, и по его светящимся глазам понятно, почему в свои шестьдесят два он до сих пор на сцене.
Трудно оценивать творчество человека, вся жизнь которого стала эталоном авангарда и неординарности. Еще труднее описывать чувства, оставшиеся в душе после прикосновения к фонтану его вдохновения. Несомненно, одно – устойчивое чувство увидеть это снова.
